«Мои коллеги неправильно трактовали закон. Поэтому поддерживаем доводы кассационной жалобы. Просим суд жалобу удовлетворить и направить дело на новое рассмотрение», — как гром среди ясного неба прозвучал интеллигентный голос представителя МВД. От такого сюрприза даже неожиданно сильно пнула партнера по столу юриста Анну Фомину из команды 29, мол, смотри, что творится.
«Интересный замес», — подумала я. «Даже наш оппонент — МВД — согласен с тем, что мы правы. Однако московские суды полтора года утверждали, что мы неправы».
Полтора года боремся за доступ к материалам расстрелянного во время сталинских репрессий Павла Заботина — дедушки актера Георгия Шахета. МВД и вслед за ним суды трех инстанций нам отказывали. Говорили, что дедушка Заботин не был реабилитирован, а значит, доступ к документам закрыт навечно. Суды обосновывали ссылкой на Тройственное положение. При этом еще в 2016 году Верховный суд признал, что Тройственное положение не относится к вопросам доступа к материалам нереабилитированных.
Коли на заседании 5 июля 2019 даже МВД поддержало жалобу, мы понимали, что суд вынесет решение в нашу пользу. Суд пошел даже дальше наших ожиданий — не только отменил решения нижестоящих судов, но и решил не отправлять дело на новое рассмотрение. Обязал МВД предоставить доступ к материалам.
В решении от 5 августа Верховный суд сказал, что вопрос доступа к материалам нереабилитированных регулируется только законом об архивном деле, а не Тройственным положением. Закон об архивном деле дает возможность ознакомиться с материалами, в которых есть личная и семейная тайна, после 75 лет. Наличие личной тайны, кстати, на практике всегда презюмируется архивами.
Суд сделал еще одну важную ремарку. Он указал, что тайна следствия и судопроизводства не распространяется на запрашиваемые документы.
Суд, правда, не стал развивать эту логику дальше и не пояснил, когда следственные и судебные документы теряют «тайну» и становятся архивными. Лет пять назад я пыталась ознакомиться с документами из судебного архива — с ними знакомят только сторон производства. Ссылаются при этом на ГПК. То есть закон об архивном деле на эти документы вроде еще не распространяется.
Вчера пошли в архив знакомиться с долгожданным делом. Милая тетенька из МВД-архива нас даже поблагодарила, что выиграли дело. Говорила, что ей было больно отказывать в доступе, но внутренние инструкции и Тройственное положение ее обязывали. Теперь планирует поднять вопрос с руководством о разрешении доступа.
Два ветхих тома из далеких 1932–1933 годов по обвинению 23 человек. На дедушку Шахета есть:
- собственное признание
- показания других людей, проходящих по делу
- ордер на проведение обыска-ареста в квартире (протокола обыска нет).
- протоколы очных ставок
- личное дело, в котором нет ни одной страницы
- обвинительное заключение на 14 страниц.
А вот приговора нет. «Тройки» не выносили приговор с подробным анализом аргументов и доводов. Они просто «одобряли» обвинительные заключения, штампуя иногда до 500 приговоров в день. Поэтому в деле содержится только выписка из протокола заседания «тройки» ОГПУ (объединенного государственного политического управления): «Заботина Павла Федоровича расстрелять. Имущество конфисковать».
Личных вещей дедушки Шахета в деле не обнаружили. Нет и списка конфискованных вещей, хотя конфисковали вплоть до детских вещей.
«Пусто вдруг стало», — сказал доверитель. «Мы боролись за дело полтора года, а как-то значительно яснее обвинение против Заботина не стало».
Мне тоже обвинение яснее не стало — обвинительное заключение не перечисляет доказательства, а только констатирует версию следствия. Со всем остальным предстоит еще разбираться. Но главным остается то, что мы пробили завесу тайны и получили доступ к материалам нереабилитированных. Та милая тетенька из архива сказала, что мы первые, кому удалось.
Надеюсь, что выигрыш поможет не только нам.
