В предыдущей статье я начал разбор подкопа под ценностные скрепы нашего общества на примере событий, связанных с выставкой «Ниже Нижнего». Там же я стал анализировать выступления участников круглого стола «Имена и Переименования: Волго-Вятский аспект». Продолжаю «разбор полетов».
Слово Антону Касанову, главному специалисту Государственного архива Кировской области.
К радости моей он самый адекватный из выступавших и самый осторожный в формулировках.
В начале своей речи он говорит о том, что вопрос переименования города и улиц - это «тяжкий крест, мы вновь и вновь вынуждены обращаться к этому. Стандартный набор аргументов, для нас это становится достаточно обыденной темой» - к сожалению это так, существуют определенные силы, постоянно поднимающие и постоянно подогревающие эту тему с весьма очевидными целями. Начался этот разогрев с распадом СССР.
Затем Касанов рассказывает о своем просветительском проекте «Пешком по Вятке» и о «некоторых товарищах», обвинявших авторов этого проекта в «политической ангажированности, проплаченности» и т.д. Я свечку не держал, и поэтому огульно обвинять Касанова сотоварищи в чем-либо подобном не имею права и считаю подобные бездоказательные выпады в адрес кого-либо недопустимыми. Однако замечу, что вне зависимости в желания авторов проекта их будут пытаться пристегивать политически и иным образом к той или другой стороне до разрешения конфликта, это неизбежно в сложившейся парадигме рассмотрения данного вопроса.
«Вопрос, который мы здесь обсуждаем, у нас в городе приобрел сугубо политическую окраску, т.е. люди, когда начинают обсуждать историю нашего города…они начинают все это делать, исходя из тех общественно-политических взглядов, исходя из тех положений, которые у них сложились» - А из чего людям еще исходить? Из желания левой пятки? Тем более по данной теме подробно разбирались бытовые, исторические и проектные основания для концептов Кирова и Вятки, и не всегда они лежат в чисто политической плоскости.
По моему мнению, проблема здесь опять же кроется в специфике нашей современной «интеллигенции», которая постоянно хочет оставаться вне политики. Тем самым она сбрасывает с себя львиную часть тех обязательств, которые давала настоящая отечественная интеллигенция в ХIХ и начале ХХ века, что культурно И политически оформляла волю народа, в служении которому видела смысл своего существования. Современная же интеллигенция, уходя из прикладной политической плоскости и оторвавшись от почвы, от народа, превращается из игрока в фигуру на шахматной доске. И этой фигурой будут играть так, как вздумается настоящим игрокам, ее будут пристегивать к политике и разыгрывать втемную без ее желания. А при таком раскладе современная «интеллигенция» становится дважды беспомощной и зачастую встает на скользкий путь предательства интересов своего народа. Это была необходимая ремарка, вернемся к разбору.
«Приятно, что здесь можно послушать совершенно иной уровень дискуссии» - Конечно иной. Только со стороны это выглядит так, будто группа определенных товарищей уводит Касанова с исторического и культурного полей, где он силен, на постмодернистское, и там его обыгрывают, как хотят. А он не вполне понимает такой дискурс, вычленяет из контекста понравившиеся ему фразы и говорит: «Да это же конструктив, давайте ещеэтих мягких французских булок!»
Затем он весьма справедливо критикует лидеров общественного мнения типа Варламова, Каца и Лебедева за их выпады в адрес нашего города.
«Было бы приятно услышать позицию, мол, у вас… есть инструменты, скажем, референдум – инициировали бы его и решили все ваши проблемы» - Безусловно благое пожелание. Если мы говорим про демократию, то на этой точке должны все сходиться именно в политическом аспекте. Признавая, что у них разные мнения и разные позиции, люди говорят: пусть нас рассудит свободное волеизъявление в виде голосования на референдуме, и тогда по его результатам меньшинство подчинится большинству. Это правильный подход, но власть такому развитию событий всячески препятствует. И только поэтому еще горит огонь противоборства Киров-Вятка.
«Безусловно хорошо, когда люди выступают с культурологической точки зрения, взгляд не политический, не ангажированный» - В предыдущей статье я показал, что за муть под видом культурологии пытаются провести конкретные люди. Поэтому про безусловную благость данного начинания я бы поостерегся говорить. Про ангажированность – не знаю, опять же свечку не держал.
«Мне очень понравился тезис, про то, что Киров не отменяет Вятку и нам нужно учиться мирному сосуществованию» - в предыдущей статье я уже разобрал, что на самом деле сказал Стрелков, повторять не вижу смысла. К мирному сосуществованию претензий нет.
«Для меня Вятка находится в духовной плоскости» - понимаю как реверанс в сторону Вятки от историка, очарованного именно этим периодом жизни города и не вижу тут ничего плохого. Главное, чтобы это не переходило в умаление исторической роли нынешнего и любого иного названия, а также исторического периода в жизни города.
«Знать историю и уважать очень важно,… при этом как советский, так и досоветский период» - Под этими словами я готов подписаться, ими я и закончу разбор этого доклада.
Далее выступал Захар Шашин, культуролог.
«Я к сегодняшней нашей дискуссии подойду с другого конца, именно с философских позиций рассмотрения слова и имени, и того, как мы с этими словами и именами взаимодействуем» - заявка более чем серьезная, посмотрим, к чему же приведет такая постановка вопроса.
«С точки зрения современного научного мировоззрения мы занимаемся с вами совершенно странной вещью… мы нарекаем пространство именем, причем мы еще его деперсонифицируем» - удивлению моему нет предела. Человек во все времена занимался тем, что давал имена объектам реальной действительности и определял их. Именно они связывают язык с реальным миром, если мы не именуем объекты реальной действительности, то как мы будем с ними взаимодействовать? Или взаимодействие с реальностью не входит в планы Шашина?
К радости моей он самый адекватный из выступавших и самый осторожный в формулировках.
В начале своей речи он говорит о том, что вопрос переименования города и улиц - это «тяжкий крест, мы вновь и вновь вынуждены обращаться к этому. Стандартный набор аргументов, для нас это становится достаточно обыденной темой» - к сожалению это так, существуют определенные силы, постоянно поднимающие и постоянно подогревающие эту тему с весьма очевидными целями. Начался этот разогрев с распадом СССР.
Затем Касанов рассказывает о своем просветительском проекте «Пешком по Вятке» и о «некоторых товарищах», обвинявших авторов этого проекта в «политической ангажированности, проплаченности» и т.д. Я свечку не держал, и поэтому огульно обвинять Касанова сотоварищи в чем-либо подобном не имею права и считаю подобные бездоказательные выпады в адрес кого-либо недопустимыми. Однако замечу, что вне зависимости в желания авторов проекта их будут пытаться пристегивать политически и иным образом к той или другой стороне до разрешения конфликта, это неизбежно в сложившейся парадигме рассмотрения данного вопроса.
«Вопрос, который мы здесь обсуждаем, у нас в городе приобрел сугубо политическую окраску, т.е. люди, когда начинают обсуждать историю нашего города…они начинают все это делать, исходя из тех общественно-политических взглядов, исходя из тех положений, которые у них сложились» - А из чего людям еще исходить? Из желания левой пятки? Тем более по данной теме подробно разбирались бытовые, исторические и проектные основания для концептов Кирова и Вятки, и не всегда они лежат в чисто политической плоскости.
По моему мнению, проблема здесь опять же кроется в специфике нашей современной «интеллигенции», которая постоянно хочет оставаться вне политики. Тем самым она сбрасывает с себя львиную часть тех обязательств, которые давала настоящая отечественная интеллигенция в ХIХ и начале ХХ века, что культурно И политически оформляла волю народа, в служении которому видела смысл своего существования. Современная же интеллигенция, уходя из прикладной политической плоскости и оторвавшись от почвы, от народа, превращается из игрока в фигуру на шахматной доске. И этой фигурой будут играть так, как вздумается настоящим игрокам, ее будут пристегивать к политике и разыгрывать втемную без ее желания. А при таком раскладе современная «интеллигенция» становится дважды беспомощной и зачастую встает на скользкий путь предательства интересов своего народа. Это была необходимая ремарка, вернемся к разбору.
«Приятно, что здесь можно послушать совершенно иной уровень дискуссии» - Конечно иной. Только со стороны это выглядит так, будто группа определенных товарищей уводит Касанова с исторического и культурного полей, где он силен, на постмодернистское, и там его обыгрывают, как хотят. А он не вполне понимает такой дискурс, вычленяет из контекста понравившиеся ему фразы и говорит: «Да это же конструктив, давайте еще
Затем он весьма справедливо критикует лидеров общественного мнения типа Варламова, Каца и Лебедева за их выпады в адрес нашего города.
«Было бы приятно услышать позицию, мол, у вас… есть инструменты, скажем, референдум – инициировали бы его и решили все ваши проблемы» - Безусловно благое пожелание. Если мы говорим про демократию, то на этой точке должны все сходиться именно в политическом аспекте. Признавая, что у них разные мнения и разные позиции, люди говорят: пусть нас рассудит свободное волеизъявление в виде голосования на референдуме, и тогда по его результатам меньшинство подчинится большинству. Это правильный подход, но власть такому развитию событий всячески препятствует. И только поэтому еще горит огонь противоборства Киров-Вятка.
«Безусловно хорошо, когда люди выступают с культурологической точки зрения, взгляд не политический, не ангажированный» - В предыдущей статье я показал, что за муть под видом культурологии пытаются провести конкретные люди. Поэтому про безусловную благость данного начинания я бы поостерегся говорить. Про ангажированность – не знаю, опять же свечку не держал.
«Мне очень понравился тезис, про то, что Киров не отменяет Вятку и нам нужно учиться мирному сосуществованию» - в предыдущей статье я уже разобрал, что на самом деле сказал Стрелков, повторять не вижу смысла. К мирному сосуществованию претензий нет.
«Для меня Вятка находится в духовной плоскости» - понимаю как реверанс в сторону Вятки от историка, очарованного именно этим периодом жизни города и не вижу тут ничего плохого. Главное, чтобы это не переходило в умаление исторической роли нынешнего и любого иного названия, а также исторического периода в жизни города.
«Знать историю и уважать очень важно,… при этом как советский, так и досоветский период» - Под этими словами я готов подписаться, ими я и закончу разбор этого доклада.
Далее выступал Захар Шашин, культуролог.
«Я к сегодняшней нашей дискуссии подойду с другого конца, именно с философских позиций рассмотрения слова и имени, и того, как мы с этими словами и именами взаимодействуем» - заявка более чем серьезная, посмотрим, к чему же приведет такая постановка вопроса.
«С точки зрения современного научного мировоззрения мы занимаемся с вами совершенно странной вещью… мы нарекаем пространство именем, причем мы еще его деперсонифицируем» - удивлению моему нет предела. Человек во все времена занимался тем, что давал имена объектам реальной действительности и определял их. Именно они связывают язык с реальным миром, если мы не именуем объекты реальной действительности, то как мы будем с ними взаимодействовать? Или взаимодействие с реальностью не входит в планы Шашина?
Далее по поводу деперсонификации. Заявлено, что наречение пространства именем является его обезличивание. Нужно быть специально подготовленным человеком, чтобы говорить о присутствии личности у пространства, не делая реверансов в сторону панпсихизма. Но даже в рамках этого мировоззрения мы не можем обезличить пространство, давая имя какой-либо его части, ибо это не в нашей власти. Шашин же с его «научным мировоззрением» натурально говорит о присутствии личности у части пространства, и что ее можно нивелировать, дав ей имя. Мне хотелось бы услышать научное обоснование такой теории. Надеюсь, что оно последует далее.
В качестве примера приводится (внимание!) цикл «Волшебник Земноморья» западной фантастки Урсулы Кребер Ле Гуин и обращение с именами местных волшебников. Браво, Захар, это вполне научно! В таком случае я могу посоветовать ссылаться также на Гудкайнда, Муркока или, допустим, Пратчетта в своей аргументации.
«Наше сознание все точно также мифологично, как это было у древних наших предков. Это мистическая связь имени и предмета, которого мы этим именем именуем» - тут я должен внести ясность. Сознание современного человека мифологизировано в некоторой степени, которая не всегда является определяющей. У древних же наших предков миф носил важнейший онтологический характер и провозглашал некую роль человека в существующем бытии, задавал параметры и характеристики этого бытия и т.д. Такое уравнивание современности и архаики является прямым подлогом.
Далее Шашин призывает обратиться к опыту китайской цивилизации, согласно которому новопришедшая на трон династия занималась повальным переименованием. Выглядит это следующим образом.
«Сменилось время, … меняется стиль мышления, приходят новые идеи и люди просто начинают жить по-другому. Поэтому необходимо эту сакральную связь имени с предметом обновить, соединить свое сердце с предметом, о котором ты размышляешь, и ты тогда сможешь им управлять» - да, все описанное исторически имело место и укоренено в конфуцианский аксио- и гносеологический принцип «исправления имен». Но Конфуций-то настаивал на правильности имен и соответствии их описываемому объекту, этим вступая в полемику с даосским принципом относительности и невмешательства в естественный порядок вещей. Нужно понимать, что мы живем в другой ментальности, в другой традиции, над нами не довлеет китайская всеупорядочивающая «воля Неба» или Дао.
«Более того, для китайцев, … но и для нас всех, свойственно очень мифическое сознание, мы представляем, что одни и те же предметы, на них можно влиять одинаково… мы трогаем один предмет, называем его имя и на все это откликается вся вселенная» - Во-первых, высокую степень мифологизированности сознания современного человека нужно доказывать, а не говорить об этом как о неком очевидном факте, иначе это антинаучно. Во-вторых, Шашин начинает экстраполировать китайское видение бытия как единого и неделимого на современную российскую ментальность, что в корне неверно. Создается ощущение, что для него вообще не существует мировой философии, ни противоборства линий Платона и Аристотеля, ни Декарта, ни Канта, ни Гегеля, ни Дерриды, наконец.
«То же самое мы находим у древних славян, и у древних ариев, у древних индусов» - ловкий прием – пристегнуть к своей точке зрения древние народы. Опять же я спрашиваю, где доказательства?! Без них не существует ни заявленной «научности», ни минимальной убедительности. Пока же я вижу только попытку подверстать некоторые факты под заданную рамку монизма с китайским колоритом.
«Многие слова у нас превратились в автореферентные понятия, т.е. они стали замыкаться сами на себя, т.е. то, что в свое время стали называть симулякрами или тотальной симуляцией» - Все-таки Шашин знаком с современной философией. Не напомните мне, кто писал о симуляции и симулякрах? Жан Бодрийар, французский постмодернистский философ и социолог. Ну так был ли я прав, когда говорил о преобладании постмодернистского дискурса на данной конференции и постоянно вскрывая его? Причем даже постмодернистской философией ни Шашин, ни остальные не владеют. Симулякр в идеале не замыкается на себя, а замыкается на Ничто.
«Слово для нас необходимо, … чтобы мы могли обратиться к этому мистическому состоянию внутри нашей собственной души, чтобы познать, что же мы такое» - на этих словах «научному мировоззрению» Шашина наступает окончательный карачун. И его доклад превращается в плохо структурированный, несвязный и откровенно манипулятивный поток сознания.
«Если мы хотим обозначить, что за город, в котором мы живем, мы должны разобраться в пространстве смыслов, в котором мы с вами обитаем, назвать это пространство смыслов, и, может быть не бояться это пространство смыслов изменить и назвать в следующий раз по-другому» - Конечно, должны. Только сам докладчик до этого старательно топтал одни и притягивал за уши другие смыслы. А теперь еще заявляет, что не надо бояться переименования.
«Может быть Игра приобретает сейчас большее или, может быть меньшее значение, чем раньше» - «То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет!» Так меньшее или большее? Почему вдруг под конец своего выступления Шашин заговорил об Игре? Для тех, кто не в курсе идея Игры предполагает конец истории, развития и «метанарративов», т.е. исторических проектов, способных развивать человечество. Игра предполагает окончание Человека как такового, кардинальный разрыв с гуманизмом и торжество предельного антропологического неравенства. Так случайно ли Шашин заговорил именно про это? Крайне тревожный звоночек, товарищи. Особенно, когда такое проталкивается под сурдинку «культурологического» доклада о взаимодействии людей, предметов и имен.
Подводя итог этой части статьи, я хочу подчеркнуть следующие вещи. Во-первых, нежелание нашей интеллигенции политически оформлять свои позиции неразрывно связано с отпадением оной от народа и сложением с себя ответственности за его судьбу. Во-вторых, оторванная от почвы, эта интеллигенция не может и не хочет брать барьер современной сложности, предпочитая говорить на своем птичьем языке. В-третьих, этот птичий язык она использует и в общении с народом, посредством чего не сообщает ему правду, не просвещает его, а мифологизирует его сознание. В-четвертых, она же потом жалуется на огромное количество мифов в головах людей. В-пятых, после всего этого она разочаровывается в народе и начинает называть его «быдлом», «мухами» и т.д.
Это бесконечный цикл, где разрыв между интеллигенцией и народом будет все углубляться и углубляться, пока не достигнет состояния фундаментальной непреодолимости. Поэтому нужно сейчас разрывать этот порочный круг, брать барьер сложности и доносить до масс эту сложность. Иначе мы повсеместно будем видеть то бессильное «му-му», которое мы наблюдали на кругом столе. Так как даже адекватный Касанов, попав на этот шабаш, рушится в пустоту постмодернистского дискурса, а его здравые мысли тонут в этом мутном болоте.
Преодолеть болото, пока оно не поглотило и тебя, и всю окружающую действительность – вот лозунг текущего момента!
На этом я завершаю вторую часть обзора круглого стола 19 марта «Имена и переименования: Волго-Вятский аспект».
Продолжение следует.
В качестве примера приводится (внимание!) цикл «Волшебник Земноморья» западной фантастки Урсулы Кребер Ле Гуин и обращение с именами местных волшебников. Браво, Захар, это вполне научно! В таком случае я могу посоветовать ссылаться также на Гудкайнда, Муркока или, допустим, Пратчетта в своей аргументации.
«Наше сознание все точно также мифологично, как это было у древних наших предков. Это мистическая связь имени и предмета, которого мы этим именем именуем» - тут я должен внести ясность. Сознание современного человека мифологизировано в некоторой степени, которая не всегда является определяющей. У древних же наших предков миф носил важнейший онтологический характер и провозглашал некую роль человека в существующем бытии, задавал параметры и характеристики этого бытия и т.д. Такое уравнивание современности и архаики является прямым подлогом.
Далее Шашин призывает обратиться к опыту китайской цивилизации, согласно которому новопришедшая на трон династия занималась повальным переименованием. Выглядит это следующим образом.
«Сменилось время, … меняется стиль мышления, приходят новые идеи и люди просто начинают жить по-другому. Поэтому необходимо эту сакральную связь имени с предметом обновить, соединить свое сердце с предметом, о котором ты размышляешь, и ты тогда сможешь им управлять» - да, все описанное исторически имело место и укоренено в конфуцианский аксио- и гносеологический принцип «исправления имен». Но Конфуций-то настаивал на правильности имен и соответствии их описываемому объекту, этим вступая в полемику с даосским принципом относительности и невмешательства в естественный порядок вещей. Нужно понимать, что мы живем в другой ментальности, в другой традиции, над нами не довлеет китайская всеупорядочивающая «воля Неба» или Дао.
«Более того, для китайцев, … но и для нас всех, свойственно очень мифическое сознание, мы представляем, что одни и те же предметы, на них можно влиять одинаково… мы трогаем один предмет, называем его имя и на все это откликается вся вселенная» - Во-первых, высокую степень мифологизированности сознания современного человека нужно доказывать, а не говорить об этом как о неком очевидном факте, иначе это антинаучно. Во-вторых, Шашин начинает экстраполировать китайское видение бытия как единого и неделимого на современную российскую ментальность, что в корне неверно. Создается ощущение, что для него вообще не существует мировой философии, ни противоборства линий Платона и Аристотеля, ни Декарта, ни Канта, ни Гегеля, ни Дерриды, наконец.
«То же самое мы находим у древних славян, и у древних ариев, у древних индусов» - ловкий прием – пристегнуть к своей точке зрения древние народы. Опять же я спрашиваю, где доказательства?! Без них не существует ни заявленной «научности», ни минимальной убедительности. Пока же я вижу только попытку подверстать некоторые факты под заданную рамку монизма с китайским колоритом.
«Многие слова у нас превратились в автореферентные понятия, т.е. они стали замыкаться сами на себя, т.е. то, что в свое время стали называть симулякрами или тотальной симуляцией» - Все-таки Шашин знаком с современной философией. Не напомните мне, кто писал о симуляции и симулякрах? Жан Бодрийар, французский постмодернистский философ и социолог. Ну так был ли я прав, когда говорил о преобладании постмодернистского дискурса на данной конференции и постоянно вскрывая его? Причем даже постмодернистской философией ни Шашин, ни остальные не владеют. Симулякр в идеале не замыкается на себя, а замыкается на Ничто.
«Слово для нас необходимо, … чтобы мы могли обратиться к этому мистическому состоянию внутри нашей собственной души, чтобы познать, что же мы такое» - на этих словах «научному мировоззрению» Шашина наступает окончательный карачун. И его доклад превращается в плохо структурированный, несвязный и откровенно манипулятивный поток сознания.
«Если мы хотим обозначить, что за город, в котором мы живем, мы должны разобраться в пространстве смыслов, в котором мы с вами обитаем, назвать это пространство смыслов, и, может быть не бояться это пространство смыслов изменить и назвать в следующий раз по-другому» - Конечно, должны. Только сам докладчик до этого старательно топтал одни и притягивал за уши другие смыслы. А теперь еще заявляет, что не надо бояться переименования.
«Может быть Игра приобретает сейчас большее или, может быть меньшее значение, чем раньше» - «То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет!» Так меньшее или большее? Почему вдруг под конец своего выступления Шашин заговорил об Игре? Для тех, кто не в курсе идея Игры предполагает конец истории, развития и «метанарративов», т.е. исторических проектов, способных развивать человечество. Игра предполагает окончание Человека как такового, кардинальный разрыв с гуманизмом и торжество предельного антропологического неравенства. Так случайно ли Шашин заговорил именно про это? Крайне тревожный звоночек, товарищи. Особенно, когда такое проталкивается под сурдинку «культурологического» доклада о взаимодействии людей, предметов и имен.
Подводя итог этой части статьи, я хочу подчеркнуть следующие вещи. Во-первых, нежелание нашей интеллигенции политически оформлять свои позиции неразрывно связано с отпадением оной от народа и сложением с себя ответственности за его судьбу. Во-вторых, оторванная от почвы, эта интеллигенция не может и не хочет брать барьер современной сложности, предпочитая говорить на своем птичьем языке. В-третьих, этот птичий язык она использует и в общении с народом, посредством чего не сообщает ему правду, не просвещает его, а мифологизирует его сознание. В-четвертых, она же потом жалуется на огромное количество мифов в головах людей. В-пятых, после всего этого она разочаровывается в народе и начинает называть его «быдлом», «мухами» и т.д.
Это бесконечный цикл, где разрыв между интеллигенцией и народом будет все углубляться и углубляться, пока не достигнет состояния фундаментальной непреодолимости. Поэтому нужно сейчас разрывать этот порочный круг, брать барьер сложности и доносить до масс эту сложность. Иначе мы повсеместно будем видеть то бессильное «му-му», которое мы наблюдали на кругом столе. Так как даже адекватный Касанов, попав на этот шабаш, рушится в пустоту постмодернистского дискурса, а его здравые мысли тонут в этом мутном болоте.
Преодолеть болото, пока оно не поглотило и тебя, и всю окружающую действительность – вот лозунг текущего момента!
На этом я завершаю вторую часть обзора круглого стола 19 марта «Имена и переименования: Волго-Вятский аспект».
Продолжение следует.
Комментарии (4)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Уважаемый, Александр.
Вы отмечаете, что « … использование постмодернистского подхода в первую очередь разрушает целостную ментальность и элементарную рефлективность того, кто его использует», что «… идеи переименования и десоветизации … теперь ….. подаются не под православно-консервативным, а под чисто постмодернистским соусом, и все также нагло и очевидно озвучиваются нашей интеллигенцией.».
Согласен. Но здесь есть нюанс - на мой взгляд, Вы сильно «подняли» основных докладчиков. Из тех характеристик, которые Вы им дали, следует, что постмодернистский подход ими использовался сознательно.
Я был на «Круглом столе». Между тем, я не нашел в выступлениях такой методологической осознанности со стороны самих докладчиков, которую увидели Вы. На мой взгляд, все выступления в этом смысле отличались очевидной наивностью.
Во-первых, никто из выступающих не ссылался на «статус кво» в данном смысле (Шашин не в счет, так как это был обыкновенный «выпендреж» и эклектика, Вы и сами на это обратили внимание).
Во-вторых, фактичность дискурса все-таки следует отличать от рефлексии самими докладчиками своей метапозиции. Уровень анализируемых Вами выступлений не позволяет утверждать, что участники были в «сознании» в данном смысле.
В-третьих, выступая в «прениях» ни один из докладчиков не показал наличие у них какой бы то ни было концептуальности в оценках с сознательным применением постмодернистских, мультикультуралистских или структуралистских методов.
Следовательно, нельзя утверждать о факте сознательного (преднамеренного) использования ими постмодернистского подхода. Разумеется, мнить об этом (без утверждения о факте) не будет эпистемологически не корректным.
Другое дело, что Вы сумели, и на мой взгляд успешно, подвести содержание докладов под определенное мировоззрение и мироощущение и в этом смысле тематизировали их. Подобное освещение материалов Круглого стола уже само по себе заслуживает всяческих похвал. Но еще более важным и существенным в Ваших статьях является другое - факт выведения разговора на подобный уровень дискурса и пристальное внимание к скрытым подоплекам («инф. бомбам») публичных высказываний, оценок, предложений, действий. Считаю, что подобный режим должен быть придан любой аналитике событий (политических в особенности) и требует своего продвижения, в том числе в блогах и на форумах.
Размещая и свои материалы на эту и другие темы (http://7x7-journal.ru/post/39624, http://7x7-journal.ru/post/39204) я лично руководствовался именно этими соображениями.
Поэтому всячески приветствую Вас, поддерживаю в этом начинании и желаю успехов.
С уважением, Холкин Олег, г. Киров.
Спасибо за конструктивную критику, Олег.
Хочу прокомментировать пару моментов.
Во-первых, действительно уровень владения постмодернистским методом у участников конференции разный, но в целом довольно невысокий. Некоторые пользуются им не вполне неосознанно, но Стрелков и Гор, как мне показалось, вполне понимают, что говорят и где лукавят. Возможно они даже не определяют свой метод как постмодернистский, так и Бодрийар всячески отрицал к нему свою причастность.
Во-вторых, кроме выявления вышеизложенного дискурса, я ведь еще рассматриваю проблемы языка и судьбы интеллигенции в наше время и считаю эти мотивы не менее важными.
В-третьих, я читал вашу статью по данному круглому столу.Вы, как я понял, рассматриваете дискуссию чисто методологически, задаете правильные вопросы и проблематизируете доклады именно с этих позиций. Однако я не совсем согласен с выводами об использовании материалов данной дискуссии для выработки решений в сфере топонимики в силу уже разобранного мной содержания докладов. К практическому использованию пригодны выводы Антона Касанова о референдуме, т.к. они являются подлинно демократическими и действительно могут привести к примирению противоборствующих сторон. Но это опять же мое мнение.
С уважением, Александр Кокоулин.
Александр, мне интересно поделиться соображениями об осмыслении (обозначении) пределов сделанной Вами и мною оценки Круглого стола в качестве самостоятельной проблемы.
Вы небезосновательно отмечаете, что не совсем согласны с моими выводами об использовании материалов данной дискуссии для выработки решений в сфере топонимики в силу уже разобранного Вами содержания докладов.»
Полностью согласен с Вами, но с одной существенной оговоркой: если понимать используемые мною выражения в том значении, каким их наделили Вы. Думаю, Вы согласитесь со мной, что после Ницше мы не можем смотреть на какие-либо представления (взгляды, в том числе и наши) как на представления объективные, всеобщие в стиле классической философии; мы можем говорить о них (взглядах, позициях) всегда как о чьих-то точках зрения, т.е. перспективистски. Поэтому различие в наших оценках «Круглого стола» получают интерес в плане их сопоставления в модусе перспективизма (сторонняя интерпретация в сопоставлении с аутентичной).
Пригодится здесь и структуралистская метода, когда актуальное значение слов и выражений будет прояснено непременно в контекстной оптике.
Мной было сказано: «… взгляд «вглубь вопроса» состоялся. Был получен весьма полезный и поучительный с точки зрения организации самой практики переименований …материал. …Результаты Круглого … позволяют дать обоснованную …оценку …практике переименований, … не имеющей надлежащей связи с современными представлениями («срез» которого был представлен на Круглом столе) о топонимическом обороте». «… материалы … несомненно, имеют научно-практическое и политическое значение для всего топонимического оборота, … могут быть использованы в качестве одного из добротных источников для принятия решений в данной сфере». «… одним из важнейших условий правильной постановки городского топонимического оборота является широкое привлечение образованных людей в данной сфере, а также профессиональных социологов для измерения топонимической «температуры» в муниципальном образовании.».
Из данной выдержки следует, что предпринятая мною проблематизация практики переименований состояла в определении ее порочности в коннотациях обскурантизма.
Отсюда и терминология: «взгляд «вглубь вопроса», «обоснованность» практики, «современные представления» о предмете, «научно-практический» подход, «использование добротных источников для принятия решений», «привлечение образованных людей» использование конкретно-социологических методов и т.д. Обращаю внимание, что Круглый стол был охарактеризован как «один (не единственный) из добротных источников» в этом смысле, как одна (не единственная) из практик «обоснования», как одно (не единственное) из «условий правильной постановки топонимического оборота».
Таким образом, материалы Круглого стола не рассматривались мною в качестве непосредственного руководства к действию, а - как пример углубления в проблему переименований в «пику» конъюктурной по характеру практике в г. Кирове.
Этот нюанс и принимался мною в качестве основания для положительной оценки Круглого стола.
С учетом проведенного Вами углубленного анализа содержательной стороны можно сделать вывод: мною была показана «граница», с которой начинается достоинство «Круглого стола», Вы же показали "предел", на которой оно заканчивается. С этой точки зрения сделанную к настоящему моменту оценку Круглого стола следует считать полностью исчерпанной.
В итоге:
- «Круглые столы» (философские, научные, политфилософские и т.п.) как форма рассмотрения вопросов «вглубь» имеют актуальное значение в качестве одного из инструментов «преодоления болота, пока оно не поглотило и тебя, и всю окружающую действительность…»
- подобного рода «Круглые столы» могут (должны) быть поняты и приняты также в качестве политического инструмента «…сейчас разрывать этот порочный круг, брать барьер сложности и доносить до масс эту сложность. Иначе мы повсеместно будем видеть то бессильное «му-му», которое мы наблюдали на кругом столе (А. Кокоулин)».
Эти соображения находятся в тесной связи с поставленной Вами проблемой языка и судеб интеллигенции в наше время. И в этом смысле проведение подобных «Круглых столов» можно рассматривать как одну из форм тематизации позиций интеллигенции; как «полигон» для взятия «барьера современной сложности и деконструирования «птичьего языка» в целях «общения с народом, посредством «сообщения ему правды», «просвещения и очищения его сознания от мифов».
Единственно, что меня смущает, это опыт разработки подобной проблематики М. Фуко, который пришел после многолетних исследований к выводу, что роль интеллектуала состоит не в том, что бы высказывать за народ безмолвную истину, а скорее, наоборот, в том, что бы бороться против всех видов власти там, где он сам представляет собой сразу и объект, и орудие: в самом строе «знания», «истины», «сознания», «дискурса», т.е. там, где теория сама станет практикой. В этом случае она (теория) будет борьбой против власти там, где власть более всего невидима и коварна.
Из позиции Фуко следует, что лучшее средство «соединения с народом» это «захват власти» в самом строе «знания, истины, сознания и дискурса». Предполагается, что волны побед на данном поприще постепенно, но верно накроют собой интеллектуальный и бытовой «кич», и откроются каналы взаимоперехода между сущим и должным. Правда и здесь есть нюансы – известно же, что Гегель и Юнг считали имеющуюся пропасть между сущим и должным не преодолимой. Камю возражал, что способ есть – это БУНТ. Б. Капустин сформулировал еще способ преодоления этого разрыва в отношении политики - это политическая философия.
Как бы то ни было, вопрос о «соединении» интеллигенции (интеллектуалов) с народом весьма не прост и, по всей видимости, относится к «вечным вопросам».
Но это тема отдельного разговора.
С уважением, Холкин О., г. Киров
Спасибо, Олег, за весьма полезное пояснение.
Перспективистский подход к рассмотрению не менее интересен, чем конструктивистский. Но для применения последнего нам еще стоит принимать во внимание текущие социально-экономические, внешне- и внутриполитческие и иные контексты. И тогда главное - не потонуть в их обилии.
Материалы круглого стола безусловно можно привлекать в том смысле, который вы описали.
Про "конъюктурную практику": все верно, если имеется в виду позиция власти.
Про соотношение сущего и должного говорили очень много, и это опять же уходит корнями глубоко в анналы философии и споры идеалистов с материалистами.
Про бунт скажу отдельно, т.к. в наши времена он принимает уже не формы, представленные Камю, но куда более радикальные образы Хаким-Бея и его "временных автономных зон".
Я вижу преодоление этого противоречия в новой, "собирающей" науке, которая соединит в себе гуманитарное и техническое знание, разрешит все конфликты с религиями и одновременно станет культурообразующим фактором. Мы называем такую науку одним из столпов проекта "Сверхмодерн".