Вечером 19 декабря трагические новости следовали одна за другой: покушение и смерть российского посла на открытии выставки современного искусства в Анкаре, гибель людей в Берлине, на рождественской ярмарке, увеличение числа жертв отравления спиртосодержащими жидкостями у нас. Я почему-то была уверена, что на утро половина ленты в Фейсбуке сменит аватарки на немецкие флаги, а "Контакт" будет пестреть траурными свечами.
Обычно так и было: многие уже привыкли выражать своё соболезнование погибшим в результате терактов, трагедий, природных катаклизмов и т.д. в социальных сетях. На своих страничках. Проснувшись утром и зайдя в Сеть, ты всегда мог понять – что-то страшное случилось. А тут – нет. Никакой смены аватарок, свечей, волны сочувствия/возмущения. Нет, отдельные посты, конечно, есть. Отдельные. Но не так, чтобы – все. Разом. Нет. У кого-то – Новый год. Проекты. Планы. Вечеринки. Морозы. Благотворительные акции. Потерявшиеся собаки и люди. Домашнее задание с детьми. Интервью со Стасом Михайловым. Премьеры. Жизнь продолжается. И я всё не могу понять – почему в этот раз так?
Достигли точки? Предела? Когда уже нет сил как-то реагировать на эти страшные новости? Когда ты понимаешь... что завтра в какой-то другой точке планеты погибнет ещё сто, двести, триста человек? И послезавтра. И ещё. И ещё. Упадёт самолёт. Случится землетрясение. Сойдёт поезд с рельс. Взорвут мечеть. Расстреляют людей на улице. Ты же не можешь, наверное, долго и всем от всего сердца сочувствовать – так и сердца не хватит никакого. И просто закрываешь глаза и живёшь дальше. Готовишься к Новому году. Поздравляешь кого-то с днём рождения. Ездишь на работу. Готовишь ужин. И осознаёшь, что никакого смысла – по большому счёту – в этой смене аватарок, свечах, соболезнованиях просто нет. Ведь это ничего не изменит, по сути-то.
Или, быть может, это не усталость, а растерянность? От ощущения полной своей беспомощности? Понимания, что мы живём в мире, где нет и не может быть никакой безопасности. Нигде. Ни для кого. И от этой растерянности своей ты просто не находишься, не понимаешь, как реагировать на происходящее. И, опять же, просто живёшь дальше, пытаясь преодолеть свои растерянность, и страх, и беспомощность.
А, может, это спонтанная всеобщая "минута молчания"? Когда случилось страшное, и всё слова вдруг резко теряют смысл? Они только ранят, дерут тебя, рвут в клочья. И ты понимаешь, что не нужно слов. Вообще. Никаких. Никогда. Что этому исковерканному миру нужно немного тишины. Спустя которую можно найти силы и смысл идти дальше.
Юлия, вот она хвалёная - извините - немецкая пунктуальность etc. Теракт в Ницце (и не только) их похоже ничему не надоумил. А казалось бы...
аватарки,свечи -это все обычная показуха,не более
Антон, бетонный блок при въезде на ярмарочную площадь да парочка влюблённых в свою профессию полицейских - так никакие б свечи скорей всего были бы не нужны...
Меняется Мир, люди привыкли к смерти. Что один, что 60 смертей, всё едино и мало кого волнует.
Среди горбачёвщины беседую с иностранным писателем в Союзе писателей СССР, в Москве, слушаю его горькие сожаления - вчера рухнул наш самолёт вашего производства и погибли наши граждане, все.
Улыбаюсь.
Он мне: почему вы улыбаетесь на слова о трагедии?
Я ему: защита. Если нам не улыбаться - с ума сойдёшь в нашей стране запросто. Но на самом деле мне очень жаль всех ваших погибших.
Да, тогда многие сожалели.
Сейчас многие охамели, испоганились, и меня тоже поражает хамское уничтожение, не замечание любой беды в фейсбуке, или же провозглашение убийцы героем. Гнилые разумом, и ничего иного.
Таково на сегодня скопище, прежде называемое обществом. Но и отделение своих от чужих убыстряется.
А тогда вместе с другими добровольцами зимой, в четыре часа ночи, грузил в машины коробки, мешки, тюки помощи пострадавшим от землетрясения в Спитаке, - её собрали наши добрые горожане. Грузовики сразу в аэропорт, утром - в Спитак. Моя жена, стюардесса,с экипажем тем рейсом полетела, вернулась из Спитака - бюллетень на неделю. Из-за - попробуйте увидеть полностью разрушенный город.
Дальше началось - в Чёрном море утонул лайнер, взорвался трубопровод, газ, и в поезде заживо сгорели люди, грохнул атомным взрывом Чернобыль - научились улыбаться, реакцией на жуть, чтобы с ума не съехать. Только тогда люди к чужому горю относились с тёплым вниманием и помогали, чем могли. Другими были, - добрыми.
Юрий, многие отмечают, что наш народ стал озлобленнее - особенно в глубинке. Говорят, что виной тому и развал СССР, и лихие 90-е, и сильное социальное расслоение и т.д. и т.п. Даже бывший режиссер Театра на Спасской Борис Павлович и тот в своих "путевых заметках" отмечал подобное...